Тест на стуле
ПРОТИВ: В средние века в течение более чем четырех столетий два стула с отверстиями в сиденьях играли центральную роль в церемонии инаугурации нового папы. Во время церемонии папа, сидя на первом стуле, получал посох и ключи от дворца Латеран, затем все это он должен был положить на второй стул. Эти стулья существуют до сих пор — один в Ватикане, другой в Лувре — и примечательные отверстия в сиденьях этих стульев заставляют предположить, что они использовались для того, чтобы проверить, является ли новый папа полноценным мужчиной — с тем, чтобы казус, подобный тому, который случился с Иоанной, никогда впредь не мог повториться, и ни евнух, ни женщина не смогли бы взойти на папский престол.
Два эти стула упоминались в описании восхождения на трон Пасхалия II в 1099 г. И только в 1522 г. Адриан VI отменил эту часть ритуала, но священники задолго до того отказывались интерпретировать эту процедуру как анатомический тест. Но легенда гласит, что это был именно тест на обладание нового папы всеми признаками принадлежности к мужскому полу, и что традиция держалась много дольше правления Адриана; об этом очень много говорится у протестантских авторов, чьи мотивы, конечно, весьма сомнительны.
ЗА: На самом деле речь должна идти о трех стульях, только один из которых является sella stercoraria — «навозным креслом», названным так потому, что он напоминает туалет.
Это стул, на который, по слухам, должен был сесть каждый вновь избранный папа — после Иоанны — для осмотра его гениталий, и тем самым доказать, что он является мужчиной. После осмотра, который всегда проводил дьякон, он торжественно возвещал собравшейся публике: Mas nobis dominus est! — Мужчиной является наш владыка! — И только тогда новому папе вручались ключи от собора св. Петра.
Довольно странный обычай, если на папский трон никогда прежде не всходила женщина.
Религиозная легенда? Протестантская пропаганда? Происки тайной организации католиков? С уверенностью нельзя сказать, является ли история Иоанны реальным фактом, и вполне возможно, что мы никогда не узнаем правды.
Однако даже если мы воспринимаем историю Иоанны как легенду, будет весьма полезным сравнить ее с историей короля Артура. Люди во всем мире верят в существование короля Артура — в его круглый стол, в меч, извлеченный им из камня, в Ланселота и Гвиневру. И хотя история Артура впервые появилась 600 лет спустя в историческом сочинении Гальфрида Монмутского, который утверждал, что «об Артуре он прочел в одной из древних книг, написанных на английском языке, которая рассказывает на старинный манер о деяниях всех королей Британии». Однако никто и никогда не видел той книги, о которой пишет Гальфрид Монмутский. Современные ученые согласны с Уильямом Ньюборгским, который написал еще в 1190 г.: «Совершенно ясно, что все, о чем написал Монмут, выдумано с начала и до конца — либо из-за неумеренной любви ко лжи, либо для того, чтобы сделать приятное бриттам».
Ну и что, если история Иоанны базируется на таком же непрочном основании? Почему история короля Артура так хорошо известна всем, тогда как история Иоанны утеряна и забыта? Верите ли вы в то, что это не более чем легенда, или в то, что это чистая правда — в любом случае здесь есть вопросы для обсуждения.
Смотреть трейлер фильма «Иоанна – женщина на папском престоле» на русском онлайн
Запачкайте это как следует! — Как средневековье оживало во время съемок
С таким интернациональным актерским составом с самого начала было ясно, что фильм нужно снимать на английском языке. Но Вортман еще до начала съемок подчеркивал, что трудности должны быть минимальными: «Раньше я всегда говорил, что предпочитаю снимать фильмы на немецком, потому что тогда я могу обсуждать с актерами каждую строку во всех нюансах, однако теперь я обнаружил, что артисты очень хорошо понимают, чего я от них хочу, и по-английски тоже».
Съемочный период продолжался в течение 60 дней; съемки проходили в Саксонии-Анхальт (земля в Центральной Германии — прим.пер.), сцены в Айфеле и большая часть римских сцен снимались в Уарзазате, Марокко.
Тот факт, что снимается исторический фильм, был особенно заметен по работе отделов, в ведении которых находятся костюмы и дизайн фильма. Все конструкции, созданные художником-постановщиком Берндом Лепелем и его командой, были построены на основании тщательно проведенных исторических исследований. Нужно было как можно более достоверно создать и небольшую деревушку, где прошло детство Иоанны, и монастыри, и маленькие городки — так, чтобы зрители сразу почувствовали, что они перенеслись в середину IX века. А как говорит Зёнке Вортман, там было довольно грязно.
Средневековые костюмы, созданные под руководством Эстер Вальц в Румынии, были искусственно состарены, прежде чем использовать их в фильме. «Это было непростым делом: как следует выпачкать и практически привести их в негодность. Но я все время повторял: еще грязней, еще! — Средние века были очень грязными, и не надо бояться показать их такими». Однако Вортман признает, что даже аутентичная грязь должна демонстрироваться только до известных пределов. Например, у актеров не было зубных протезов, изображающих «гнилые зубы», что было типично для того времени: «Надо отдать должное среде обитания, но не слишком этим увлекаться. Зрители должны полюбить наших героев, а плохие зубы могут им в этом помешать».
Но объем работы был огромным и без искусственных гнилых зубов. Вортман говорит, что костюмеры и гримеры иногда должны были вставать в 2 часа ночи, чтобы подготовить к дневным съемкам 500 человек массовки.
Многие сцены на натуре, действие которых происходит в средневековом Риме, решено было снимать в Северной Африке, после того, как все другие возможные места съемок были относительно быстро отвергнуты. «Очень недолго мы думали о том, что, возможно, будем снимать прямо в Риме, — говорит Мошкович. — Также как вариант мы рассматривали Болгарию, потому что там уже построена большая декорация, изображающая древний Рим. Но когда мы снимали несколько сцен для фильма «Комплекс Баадера-Майнхофа» (The Baader Meinhof Complex) в Марокко, мы там обнаружили несколько таких мест, которые вполне можно использовать, чтобы снимать сцены из римской жизни».
Во многих крупных проектах есть сцены, которые снимались в Уарзазате, например, в «Гладиаторе» Ридли Скотта, в фильме «Царство небесное» (KINGDOM OF HEAVEN), в фильме «Астерикс и Обеликс: Миссия Клеопатра». «Там совершенно замечательные условия для съемок, — говорит Оливер Бербен. — Этот город окружен таким ландшафтом, которого просто нет в Германии. А для тех, кто хочет, как мы, показать Рим 840 г., это совершенно идеальный пейзаж: не Рим времени правления Цезаря, но Рим времен упадка».
Для остальных съемок главным было единственное правило: все, что можно снимать в Германии, нужно снимать в Германии. Монастырская церковь святого Кириака в Гернроде была использована для съемок бенедиктинского монастыря в Фульде, куда была принята Иоанна, переодетая в мужское платье. Еще одним важным пунктом съемок стал замок Кверфурт, к западу от Галле, тоже в земле Саксония-Анхальт, а также лес Шмидтхаймер в Айфеле, где была построена деревня, в которой прошло детство Иоанны.
«Общая тенденция была такая: держаться подальше от Восточной Европы, — говорит Оливер Бербен. — Главная причина — это DFFF (Deutscher Filmförderfonds), а также тот факт, что очень многие страны прилагают большие усилия, чтобы снимать там».
Мошкович и Вортман также подчеркивают роль DFFF в решении о месте выбора натурных съемок. Вортман считает, что съемки в Германии имеют далеко идущий приятный побочный эффект: «Я был искренне рад возможности снова открыть для себя — или даже впервые узнать — новые факты из немецкой истории; я даже не мог себе вообразить, какое огромное количество замков в одной только земле Саксония-Анхальт».
Запрещенная улица
ЗА: В Средние века папская процессия двигалась самым кратким и прямым путем между дворцом Латеран (который был папской резиденцией вплоть до XIV века) и собором святого Петра. И именно на этой дороге, впоследствии получившей название Via Sacra (Священная улица), а сейчас эта улица носит название ул. Сан Джованни, согласно слухам Иоанна умерла в родах во время папской процессии.
Вскоре после этого папская процессия преднамеренно стала сворачивать с виа Сакра, следуя гораздо более длинным путем, только чтобы обойти стороной ту точку, где имел место «отвратительный случай».
Так продолжалось до 1486 г., когда Адам Бурчард, епископ страсбургский и распорядитель церемонии инаугурации папы Иннокентия VIII, отдал приказ опять следовать прямым путем. Однако в конце церемонии папа подвергся резкому осуждению со стороны архиепископа флорентийского, епископа массанского и апостольского субдиакона за то, что процессия вынуждена была пройти через то место, «где у Иоанна Английского родился ребенок».
ПРОТИВ: Путь в обход виа Сакра пролегал не из-за папессы Иоанны, а просто потому, что эта улица стала чересчур узкой для того, чтобы по ней безопасно могла следовать папская процессия. Это вполне правдоподобное объяснение, поскольку средневековый Рим был в состоянии полнейшей разрухи и там повсюду валялись колонны, статуи и разные обломки, которые часто перегораживали дорогу.
Однако этот аргумент не объясняет, почему столь резкому осуждению подвергли папу высокие официальные лица, а также и тот факт, почему процессия 1486 г., следуя по виа Сакра, не встретила на своем пути никаких значительных препятствий.
Донна Вулфолк Кросс. Иоанна — женщина на папском престоле
Шел двадцать восьмой день уинтарманота, 814 года от Рождества Христова. Такой суровой зимы на земле франков никто не помнил.
Хротруд, деревенская повитуха Ингельхайма, пробиралась через сугробы к дому каноника. Порывы ледяного ветра с каждым разом усиливались, проникая все глубже под заштопанную одежду. Лесную тропинку почти занесло снегом. С каждым шагом женщина проваливалась почти по колено. Снег лепил в лицо, приходилось вытирать глаза, чтобы разглядеть путь. Несмотря на толстые льняные обмотки, от холода ломило руки и ноги.
Впереди показалось что-то черное: дохлая ворона. Даже эти выносливые птицы погибали потому, что не находили себе пропитание. Хротруд поежилась и прибавила шагу.
У Гудрун, жены каноника, схватки начались на месяц раньше срока. «Удачное выбрала время рожать», — досадовала Хротруд. В прошлом месяце в деревне появилось на свет пятеро детей, и ни один не протянул больше недели.
Вьюга продолжала свирепствовать, и едва заметная тропинка совсем пропала из виду. Повитуха запаниковала. Она знала, что, попав в подобную ситуацию погибали многие жители деревни, даже если находились неподалеку от собственного дома. Повитуха остановилась и ждала, пока вьюга немного утихнет. После этого, с трудом разглядев тропинку, Хротруд снова тронулась в путь. Онемевшие руки и ноги больше не болели. Она понимала, что это значит, но размышлять было некогда, главное — сохранять спокойствие.
«Я должна думать не только о холоде».
Хротруд вспомнила дом, в котором выросла, теплый и уютный, с бревенчатыми стенами. Он стоял на ферме величиной в шесть гектаров и отличался красотой на фоне мазанок. В доме в большом очаге всегда горел огонь, а над ним спиралью поднимался дым, уходя в отверстие в крыше. Отец Хротруд носил поверх льняной рубахи дорогую накидку из шкур выдры, а у самой Хротруд были три туники из тонкой шерсти. Она помнила эту мягкую и дорогую ткань.
Но счастливая жизнь закончилась очень быстро. Два засушливых лета и лютый мороз уничтожили посевы. Люди повсюду голодали. В Тюрингии ходили слухи о людоедстве. Постепенно распродавая семейное добро, отец на какое-то время спас семью от голода. Хротруд горько плакала, когда продали ее шерстяные туники. Казалось, ничего хуже и быть не могло. В девять лет она еще не понимала, как жесток и несправедлив мир.
Изо всех сил работая руками и ногами, Хротруд преодолевала сугробы. Голова у нее кружилась: вот уже несколько дней она голодала.
«Ничего, если все будет хорошо, сегодня вечером я наемся. Если каноник останется доволен, может быть, прихвачу домой кусок свинины».
Эта мысль придала ей сил.
Наконец Хротруд выбралась на открытое пространство и разглядела впереди бревенчатый дом. На опушке снег стал еще глубже, но это не остановило ее. Уверенная, что скоро доберется до цели, она прокладывала себе путь.
Постучав один раз в дверь, Хротруд, не дожидаясь ответа, вошла в дом. В такой мороз было не до церемоний. Ее окружила темнота. Единственное окошко в избе на зиму было заколочено, свет исходил только от очага и нескольких сальных коптилок по углам. Когда глаза Хротруд привыкли к темноте, она увидела двух мальчиков. Они сидели возле очага, прижавшись друг к другу.
— Родила? — спросила Хротруд.
— Пока нет, — ответил старший.
Хротруд прошептала короткую благодарственную молитву Святому Козьме, покровителю повитух. Ей не раз случалось уходить ни с чем, не получив и динара за проделанный долгий путь.
Возле очага Хротруд сняла обмотки с рук и тревожно вскрикнула, заметив, что пальцы посинели.
— Пресвятая Богородица, не допусти, чтобы мороз лишил меня их!
Никому не нужна искалеченная повитуха. Она помнила, что случилось с башмачником Элиасом из-за этого. В снежную бурю на пути из Майнца он отморозил пальцы, а через неделю их концы почернели и отвалились.
