Кровавые страницы восстания
К выстроившимся на площади полкам не единожды выходили верные царю люди, пытающиеся убедить солдат вернуться в свои казармы. Постепенно к дворцу стянулось более десяти тысяч горожан. Народ образовал два кольца вокруг Сенатской площади, в окружение попали и правительственные войска, что грозило очень серьезными проблемами. Народ сочувствовал декабристам и выкрикивал нелицеприятные лозунги в адрес Николая I.
Близилась темнота, и император понимал, что проблему необходимо решить до того, как к восставшим все-таки присоединится простой народ. Тогда остановить заговорщиков будет довольно сложно. А декабристы все медлили и не могли решиться на активные действия. Как говорят историки, это и предрешило исход событий. Царь воспользовался затянувшейся паузой и подтянул к городу около десяти тысяч верных ему солдат. Они окружили восставших и начали палить по декабристам и любопытной толпе картечью. Далее последовал ружейный огонь, который заставил ряды декабристов дрогнуть. Многие бросились бежать в сторону города, другие спустились на обледеневшую Неву. Михаил Бестужев-Рюмин попытался уже на льду выстроить войска для захвата Петропавловской крепости, но они были обстреляны пушечными ядрами. Лед крошился, и люди десятками уходили под воду.
Часть эшафота потерялась по дороге
Культ декабристов в СССР: “разбудили Герцена”, но “далеки от народа”
В СССР существовал настоящий культ декабристов, несмотря на то, что они были дворянами. В Ленинграде многочисленными памятниками и мемориальными досками были отмечены места, где жили и собирались декабристы. Во многих городах бывшего СССР до сих пор существуют улицы Декабристов. Считалось, что их восстание было первой попыткой свергнуть самодержавие, а суровая расправа над ними пробудила в интеллигенции революционный дух, который позже передался широким массам.
Памятник на месте казни декабристов в Петербурге. Фото: Wikimedia Эту точку зрения выразил Ленин в эссе “Памяти Герцена” 1912 года, когда отмечали столетие писателя. Ленинские фразы из этой статьи учили миллионы школьников, они вошли в русский язык и используются даже вне контекста восстания 1825 года. “Чествуя Герцена, мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала – дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию”, – писал Ильич.
Наум Коржавин. Фото: Wikimedia Советский поэт Наум Коржавин высмеял культ декабристов в СССР и ленинскую формулу в знаменитом стихотворении “Памяти Герцена”:
Любовь к Добру разбередила сердце им.
А Герцен спал, не ведая про зло…
Но декабристы разбудили Герцена.
Он недоспал. Отсюда всё пошло.
…
Всё обойтись могло с теченьем времени.
В порядок мог втянуться русский быт…
Какая сука разбудила Ленина?
Кому мешало, что ребёнок спит?
…
Мы спать хотим… И никуда не деться нам
От жажды сна и жажды всех судить…
Ах, декабристы!.. Не будите Герцена!..
Нельзя в России никого будить.
Отцы и дети
Затянувшееся на 25 дней безвластие и подвигло самых отчаянных членов общества поднять восстание немедленно. Главным аргументом радикально настроенной части было то, что отсутствие монарха снимало проблему цареубийства, которая активно обсуждалась ранее. Вопрос был скорее теоретический: было очевидно, что живой монарх станет знаменем контрреволюции, а это приведет к кровопролитной гражданской войне, как случилось во Франции. В то же время лично к Александру большинство заговорщиков относились вполне дружелюбно. Теперь имело смысл воспользоваться ситуацией.
Но до единодушия было далеко: за немедленное выступление ратовала молодежь — Сергей Муравьев-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин на юге, Кондратий Рылеев, Николай Бестужев, Евгений Оболенский в столице. Большинству заговорщиков было 20–25 лет. «Отцы-основатели» и ветераны движения идею не поддержали, но и образумить пылких товарищей не смогли или не захотели. В итоге потенциальные «основные силы» обществ от участия в выступлении просто устранились.
Отчизны внемлем
Сенатская площадь 26 декабря 1825 года
Фото: Global Look Press
Можно только предполагать, какие были бы результаты (и жертвы), если бы свои ресурсы и авторитет задействовали командир бригады генерал Волконский, командир Вятского полка полковник Пестель, командир Казанского полка Аврамов, полковник Трубецкой, полковник Смоленского полка Повало-Швейковский, полковник лейб-гвардии Финляндского полка Митьков и т.д. Все перечисленные в выступлении не участвовали (большинство отказались), хотя впоследствии были осуждены.
Весьма характерный факт, о котором не часто вспоминают: участник заговора гвардейский подпоручик Яков Ростовцев посчитал восстание недопустимым для чести дворянина и за два дня до выступления доложил обо всем Николаю. А потом явился к своим друзьям Рылееву и Оболенскому и рассказал им о содеянном. Он надеялся, что его поступок сделает восстание невозможным (и тем спасет товарищей), но просчитался.
Восстание имело очень мало шансов на успех, но всё же таковые имелись. По плану силы мятежников должны были разделиться на три части: отряд полковника Александра Булатова должен был занять контролировавшую город Петропавловскую крепость, отряд капитана Александра Якубовича — взять Зимний и нейтрализовать (возможно, убить) Николая, а отряд полковника Трубецкого — встать перед Сенатом и предъявить сенаторам заранее составленный «Манифест к русскому народу».
В последний момент все командиры отрядов от участия отказались — Трубецкой вообще не явился, Булатов и Якубович были в толпе на Сенатской как частные лица. После этого выступление было обречено, что, впрочем, не поколебало решимости тех, кто готов был сложить голову за свободу. «Мы умрем. Ах как славно мы умрем!» — восторженно восклицал накануне участник решающего совещания юный корнет и поэт князь Одоевский.
Отчизны внемлем
Картина Семена Левенкова «Декабристы»
Фото: историк.рф
Александр Грибоедов, взгляды которого были близки к декабристам, услышав о событиях 14 декабря, сказал: «Сотня прапорщиков вздумала изменить государственный быт России». На деле автор «Горя от ума» даже преувеличивал — вышедшими на Сенатскую площадь войсками руководили пять штатских и 30 офицеров, старшим по званию из которых был недавно произведенный в капитаны Михаил Бестужев
Важно и то, что солдат (удалось вывести около 3 тыс.) они подняли не за свободу и отмену крепостничества, а за доброго царя Константина, которого якобы пытаются отстранить от власти заговорщики
Николай Карамзин
Когда началось следствие, никто из арестованных не отрицал своего участия в тайных обществах — многие просто не видели в этом чего-то предосудительного. Однако сам факт открытого вооруженного мятежа в центре столицы с замыслом свержения императора поставил даже не участвовавших в нем членов общества вне закона, и судили их не как политических оппозиционеров, желавших блага своей стране, а как заговорщиков. В итоге суровость приговора шокировала дворянство. Нарушение негласного «общественного договора» вызвало политическую апатию, изменило структуру общества. Впрочем, это уже другая история.
Как казнь превратилась в пытку…
Почему в качестве наказания пятерым декабристам – Кондратию Рылееву, Павлу Пестелю, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михаилу Бестужеву-Рюмину и Петру Каховскому – было выбрано именно повешение?
Исторически наиболее «благородной» казнью считалось обезглавливание. Это была казнь «королей и дворян». Во-первых, такой вариант был наименее мучительным для самого человека. В во-вторых, в данном случае отсутствовала агония – то есть, собравшаяся поглазеть на зрелище «чернь» не могла бы увидеть предсмертные мучения представителя благородного рода.
Но Николай I настоял именно на казни через повешение, которая считалась уделом простолюдинов. Так он желал унизить тех, кто покушался на «священный» монархический строй. Унизительной такая казнь считалась из-за своей мучительности (человек еще некоторое время оставался в сознании), а также из-за того, что в момент удушения в организме расслабляются все мышцы, что приводит к опорожнению мочевого пузыря и кишечника.
Известие о том, что пять дворян будут казнены через повешение, шокировало весь Петербург. Дворян в России давно уже не казнили, поэтому подготовка к этому событию заняла достаточно много времени, а организация его была отнюдь не на высоте.
Началось все с того, что часть сборного эшафота, который планировалось установить в кронверке Петропавловской крепости, просто не была вовремя привезена. Пришлось ждать, устроители нервничали, полагая, что деталь эшафота исчезла по причине саботажа. Сначала приговоренные ожидали своей участи, сидя на траве. Потом их отвели в ближайшее здание для отдания «последнего долга». Православных причастил священник Мысловский, а лютеранина Пестеля – пастор Рейнбот.
Однако плохая организация давала о себе знать и далее. Перед самым повешением один из палачей внезапно упал в обморок – его заменили. Потом оказалось, что приговоренные попросту не достают до петель – принесли скамейки из близлежащего старого, полуразрушенного здания училища.
Известно, что то ли из-за плохих веревок, то ли из-за того, что смертников вешали с кандалами – но трое человек сорвалось. Но мало кто знает, что Павла Пестеля ждала еще более страшная участь – он доставал носками ног до эшафота, отчего смерть не наступала более получаса…
Впоследствии ответственность за все упущения при организации казни возложили на инженера Матушкина – его разжаловали в солдаты за некачественно возведенный эшафот.
Педагогика
Неизвестный художник-декабрист “Вид Тобольска”
Во XIX веке в Сибири существовало всего три гимназии: Иркутская в 1825 г. насчитывала 47 учащихся; Тобольская в 1827 г. — 40 и Томская в 1838 г.- 78 человек. Женского и высшего образования не было совсем. Поэтому педагогическая деятельность декабристов в Сибири имела большое значение для этого края. Они открыли школы в Петровском Заводе, Чите, Селенгинске, Минусинске, Ялуторовске, Тобольске, Красноярске, селах Олонки, Урик, Оек, Смоленщина и других. Использовали лучшие наработки русской и мировой педагогики. В учебные программы декабристы вводили творчество А.С. Пушкина, К.Ф. Рылеева, И. Крылова, М.Ю. Лермонтова, Шекспира, Байрона, Вольтера, Руссо, расширяли кругозор учеников, развивали самостоятельность мышления и независимость убеждений.
Выйдя на поселение, педагогикой занялись Бестужевы, Горбачевский, Д. Завалишин, Юшневский, братья Борисовы, Поджио, Торсон, Кюхельбекер, Беляевы, Матвей Муравьев-Апостол, Батеньков, сосланный в Томск после двадцатилетнего заключения в Петропавловской крепости, В.Ф. Раевский. В основном это были те, кто остался верен своим идеалам. Те же, кто был настроен умеренно, занимались в основном хозяйственной деятельностью: Беляевы, Розен, Муравьевы, Басаргин, Фаленберг, Фохт, Трубецкой и другие, Завалишин к тому же соединял общеобразовательное обучение с производственным. С помощью декабристов Фонвизина, Пущина, М.И. Муравьева-Апостола, Оболенского, Ентальцевой и других при материальной поддержке местного купца Медведева И. Якушкин в 1842 г. открыл первую церковно-приходскую школу для народа в Западной Сибири. Кроме общеобразовательных предметов там преподавалась механика, а также изучение края: часто устраивались экскурсии в поле под руководством самого Якушкина. Цель Якушкина в педагогике заключалась в том, чтобы помочь детям «осмыслить себя». За время деятельности И. Якушкина получили первоначальное образование 723 человека, некоторые из них были определены в средние учебные заведения — Тобольскую и Иркутскую гимназии и часто содержались на средства декабристов.
До Якушкина были попытки организовать школы в Тобольске, но Якушкину только к 40-м годам удалось сломать сопротивление местной администрации.
Следует учитывать в этой связи, что все материальные расходы по организации школ происходили за счет благотворительности, в том числе и самих декабристов, особенно А.М. Муравьева, П.Н. Свистунова, М.А. Фонвизина.
Декабристы были основоположниками женского образования в Сибири.
В Западной Сибири образцовой школой, созданной декабристами, была Ялуторовская школа Якушкина, а в Восточной Сибири — школа декабриста Раевского, применявшего в ней ланкастерскую систему.
Просвещением занимались и сосланные в Енисейскую губернию декабристы. В 1826 г. первым на поселение прибыл «закованный в ножные и ручные железа», осужденный на 20 лет поселения в Туруханске Ф.П. Шаховской, который не только учил, но и лечил местных детей, чем вызывал недовольство местных властей.
В 1839 г. на поселение в Красноярск после 13 лет каторги в Благодатном руднике прибыл В. Давыдов, и его дом сразу стал центром культурной жизни. Ему было запрещено заниматься педагогической деятельностью, и тогда он под видом «домашнего класса» для своих детей начал учить и детей местных жителей. В своей методике главным он считал чтение детей.
Н.П. Репин “Портрет А. Якубовича”
В селе Назимовском обучением детей занимался А. Якубович.
Жены декабристов
«Жена декабриста» — это уже устойчивое выражение, обозначающее высшую степень любви и преданности мужу. Про женщин, поехавших за своими мужьями в сибирскую ссылку, сказано многое. Пожалуй, стоит обратиться к образам тех супруг, которые все же не захотели сопутствовать своим «вторым половинкам». Как сложились их судьбы?
Всего по делу декабристов было осуждено более 120 человек. И всего 23 из них были женаты. Объяснялось это просто – в то время мужчинам было принято жениться поздно, по достижении как минимум 30-летнего возраста. При этом девушек, разумеется, выдавали замуж рано. А поскольку большинство декабристов были людьми молодыми, они просто не успели обзавестись семьей и детьми.
При этом из 23 женщин за мужьями проследовало только 11 (и еще одна невеста, француженка Полина Гёбль). Стоит отметить, что некоторые из сосланных попросту запрещали своим супругам ехать за ними, понимая, что в Сибири их ждет совсем не простая жизнь.
Так, например, не разрешил жене приехать декабрист Иван Якушкин. Он полагал, что совсем еще маленьким детям мать гораздо нужнее. Правда, в 1831 году тоска по супруге дала о себе знать – и он в ответ на очередную просьбу жены таки разрешил ей хлопотать о возможности приехать. Но было уже поздно – Николай I велел А.Х. Бенкендорфу отказать Якушкиной под благовидным предлогом.
Супруги так и не увиделись до конца своих дней, но зато Анастасия вырастила двух замечательных сыновей, один из которых, Евгений, стал известным юристом и этнографом.
Похожая история произошла и в семье Артамона Муравьева. Только в данном случае уже его жена сама выбрала остаться с сыновьями. А когда один из детей внезапно умер в раннем возрасте, она поняла, что никогда не сможет оставить единственного сына… Муж и жена утешались лишь перепиской.
Император предоставил супругам «бунтовщиков» «высочайшую милость» — возможность развестись, что по тем временам было весьма необычно, неожиданно и смело. И некоторые этой возможностью воспользовались – например, Мария Поджио, жена декабриста Иосифа Поджио. Правда, сделала она это под давлением родных, которые и ранее не одобряли данный брак. Впоследствии вышла замуж за князя Гагарина.
Сестра Марии, Екатерина, была в свое время серьезно влюблена в Михаила Бестужева-Рюмина (того самого, казненного). Однако родные декабриста были против данного союза, да и сам он не был готов вступить в брак. Влюбленные расстались, и через полтора года Екатерина вышла замуж – тоже за декабриста, Владимира Лихарева. Тот страстно любил свою молодую супругу, а вот она вряд ли отвечала ему взаимностью – потому в Сибирь за мужем не поехала, предпочтя развод и повторный брак. Говорили, что, когда Лихарев узнал о повторном замужестве бывшей супруги, то чуть не сошел с ума, и после окончания ссылки попросился на Кавказ, где и погиб в бою. В кармане у убитого нашли портрет бывшей жены…
Екатерина Бороздина
Впрочем, оставленные женами декабристы в ссылке тоже не скучали – многие обзаводились фактическими женами и создавали новые семьи, рожали детей. Так, например, Александр Бригген, чья супруга предпочла остаться в Петербурге, женился в Сибири повторно, на крестьянке Александре Томниковой. Также второй семьей обзавелся и барон Владимир Штейнгейль, он даже сумел после амнистии добиться для внебрачных детей титула потомственных почетных граждан и фамилии Бароновы.
Сельское хозяйство
Новая сибирская интеллигенция
«Примерная казнь будет им справедливым возмездием»
Утвердить приговоры Верховного уголовного суда должен был император. Николай I смягчил наказание для осуждённых по всем разрядам, включая приговорённых к смерти. Всем, кому должны были отсечь голову, монарх сохранил жизнь.
Было бы сильным преувеличением сказать, что участь декабристов Верховный уголовный суд решал самостоятельно. Исторические документы, опубликованные после февраля 1917 года, показывают, что император не только следил за процессом, но и чётко представлял себе его исход.
«Касательно главных зачинщиков и заговорщиков примерная казнь будет им справедливым возмездием на нарушение общественного спокойствия», — писал Николай членам суда.
Инструктировал монарх судей и относительно того, каким именно образом должны быть казнены преступники. Четвертование, предусмотренное законом, Николай I отверг как варварский способ, не подобающий европейской стране. Расстрел также не подходил, поскольку император считал осуждённых недостойными казни, которая позволяла офицерам не уронить достоинства.
Оставалось повешение, к которому суд и приговорил в итоге пятерых декабристов. 22 июля 1825 года смертный приговор был окончательно утверждён Николаем I.
Смертной казни подлежали вожди Северного и Южного обществ Кондратий Рылеев и Павел Пестель, а также Сергей Муравьёв-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин, непосредственно руководившие восстанием Черниговского полка. Пятым приговорённым к смерти стал Пётр Каховский, который на Сенатской площади смертельно ранил генерал-губернатора Петербурга Михаила Милорадовича.
«Ничтожность духа или революционная хитрость?»
Перечень «недостойных поступков» арестованных дворян-революционеров можно продолжать ещё очень долго. Пожалуй, стоит остановиться и попытаться осмыслить: как, почему так получилось? Перед загадкой поведения декабристов на следствии недоуменно останавливались как «советские», так и «антисоветские» историки и публицисты. «Надо признать — огромное большинство декабристов выказало самое настоящее малодушие», — сокрушался известный историк 1920-х годов Павел Щеголев. А его современник, главный представитель марксизма в исторической науке, историк Михаил Покровский говорил о «горьком разочаровании», которое его постигло при изучении следственных дел декабристов. Александр Солженицын писал в своём знаменитом «Архипелаге ГУЛАГ»: «Николай I не имел догадки арестовать декабристских жён, заставить их кричать в соседнем кабинете или самих декабристов подвергнуть пыткам — но он не имел на то и надобности… Большинство держалось бездарно, запутывали друг друга, многие униженно просили о прощении… Ничтожность духа? Или революционная хитрость?».
Мятеж или восстание
В официальных документах и в прессе николаевского времени события 14 декабря описывались исключительно как заговор и бунт, хотя в целом упоминания о замышлявших на жизнь государя считались неуместными. Определения «мятеж» и «вооруженное выступление» появились позже, уже после смерти Николая I, когда изменилось и отношение к событию. К этому времени отмена крепостного права и сословных привилегий стала настолько насущной темой, что именовать государственными преступниками тех, кто ратовал за него три десятилетия назад, было уже как-то странно. В день своей коронации Александр II помиловал всех оставшихся в живых декабристов, разрешил им вернуться, семьи были восстановлены в правах.
С этого времени постепенно стала складываться легенда о декабристах и их самоотверженных женах. Достаточно вспомнить вышедшую в начале 1870-х годов поэму Николая Некрасова «Русские женщины», посвященную княгиням Екатерине Трубецкой и Марии Волконской. Разрешены были к печати некоторые воспоминания вернувшихся декабристов, в журналах появились первые обобщающие статьи. Осмыслить события 1825 года в своих произведениях пытались многие русские писатели, включая Льва Толстого (писал роман «Декабристы», но не окончил его) и Федора Достоевского.
Отчизны внемлем
Бронзовая скульптурная композиция авторства Зураба Церетели «Жены декабристов. Врата Судьбы», основу которой составляют 11 фигур жен декабристов. Они стоят у тюремных ворот, на которых выбиты строчки из стихотворения Пушкина — «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье…»
Фото: РИА Новости/Михаил Фомичев
Но настоящий культ декабризма получил начало после известных событий 1905 года. Формальное ограничение абсолютной монархии «Манифестом 17 октября» и созыв Государственной думы вполне соответствовали целям выходивших на Сенатскую площадь в 1825 году, и лидеры политических партий стали наперебой примерять на себя титул наследников декабристов.
В это время был снят гриф секретности со следственного дела и материалов допросов (некоторые из которых вызвали недоумение и породили дискуссии), появились первые серьезные научные публикации о событиях 14 декабря 1825 года, которые всё чаще стали именоваться восстанием. Трактовки и оценки были самыми разными, что в значительной степени отражало спектр идеологических настроений предвоенной и предреволюционной России. Так, великий историк В.О. Ключевский писал, что «декабристы — историческая случайность, обросшая литературой», а литератор-мистик Дмитрий Мережковский именовал декабристов «авангардом русской революции».
Официальными героями декабристы стали после двух революций 1917-го. Ленин называл их первым этапом революционного движения, посетовав, правда, на «узость их круга» и «отдаленность от народа». К столетию восстания появилось множество научных и литературных трудов (например, «Северное сияние» Марии Марич или «Кюхля» Юрия Тынянова), сформировавших новую революционно-романтическую трактовку событий. Но прошло всего десять лет, и на фоне развернувшейся во второй половине 1930-х борьбы с «врагами народа», покушавшимися на устои строя, восторженность в отношении мятежников-декабристов стала несколько неуместной.
После войны постепенно сформировалось более спокойное, хотя и положительное отношение к декабристам. В 1955 году вышел фундаментальный труд академика Милицы Нечкиной (ученицы Михаила Покровского) «Движение декабристов», который стал основой для официального взгляда на события 1825 года. Тайные общества воспринимались исключительно в контексте развития революционного движения как предтеча будущих революционных партий.
Отчизны внемлем
Работа Николая Шестопалова «Декабрист Иван Якушкин на допросе в Зимнем дворце»
Фото: Культура.рф/culture.ru
В узкий канон классового подхода декабристы втискивались с огромным трудом, поэтому поводов для дискуссий (допустимых идеологически) было великое множество. Это породило очевидную разницу в оценках деятельности декабристов. Великолепные литературно-исторические портреты, нарисованные Булатом Окуджавой, Юрием Лотманом, Натаном Эйдельманом, на новом этапе воскресили романтический ореол вокруг декабристов, а вершиной популяризации этого образа стал блистательный фильм Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья».
