Я охотник по духу и крови. Но, нельзя сказать, что появление у меня спаниеля было каким-то продолжением семейных традиций. Когда я был школьником – отец держал сначала ирландского сеттера, потом лайку. В общем, моя детская «охотничья» жизнь была связана с этими собаками. Первой собакой, которую я завёл сам, была лайка западно-европейская – Ладушка. Но после трагического случая (рассказывать о нём не хочу) она погибла, и появился курцхаар, Нера. И только после нее в доме поселился русский спаниель.
Я охотник по духу и крови. Но, нельзя сказать, что появление у меня спаниеля было каким-то продолжением семейных традиций. Когда я был школьником – отец держал сначала ирландского сеттера, потом лайку. В общем, моя детская «охотничья» жизнь была связана с этими собаками. Первой собакой, которую я завёл сам, была лайка западно-европейская– Ладушка. Но после трагического случая (рассказывать о нём не хочу) она погибла, и появился курцхаар, Нера. И только после нее в доме поселился русский спаниель.
С Нерой мы проохотились 12 лет, а после её смерти жена буквально «поперёк двери» легла, и сказала, что собак больше в доме не будет. Нет, я её понимал – она работала в НИИ, научным сотрудником, а я на дальний Восток на полевые работы мотался, причём на несколько месяцев за раз. Так что выгуливать Неру приходилось ей. Но жена у меня миниатюрная, а собака здоровая и сильная – и получалось, что Нера её часто буквально роняла.
И вот, когда я стал подумывать о новой, мне был предъявлен ультиматум: «Или я – или собака!»
Я, конечно, попытался отшутиться, что, мол, собака была бы может и получше, только жёнушка моя юмор не оценила и обиделась конкретно – на пару дней вообще со мной разговаривать перестала. Так что охотиться я стал без собаки, и было это почти года три.
Мой первый спаниель
И вот нервы у моей благоверной в какой-то момент не выдержали – слушать ведь приходилось моё постоянное нытьё по поводу охотничьих удач друзей и знакомых, державших спаниелей и легавых, и моё страдание (неподдельное, кстати) видеть.
Короче, сдалась она и предложила взять кого-нибудь, «только не здоровенную».
Так и появился у нас охотничий чистокровный русский спаниель. Имя он получил Дери-Чеп – первая часть как сокращения кличек папы и мамы его, Даля и Ричи, а окончание – в честь речки Чепцы. Есть у нас такая в Кировской области, и охотиться с ним я собирался именно в её пойме.
Благодаря моему опыту, натаскал я его так интенсивно, что на городских полевых испытаниях я 5 раз с ним дипломы получал (3 – по болотной дичи второй и третьей степени, и 2 – по утке, тоже второй и третьей). Плюс оценки «отлично» и «хорошо» за экстерьер на разных самых выставках, 1-й племенной класс и собственный номер в обществе ВРКОС.
Мог бы и в элиту попасть, если бы племенные потомки у нас были.
Нет, вязки мы проводили результативно 6 раз, но щенки как-то или «не в те руки» попадали, или владельцы с ними до испытаний не добирались. В общем, статуса по своему реальному уровню мой Чеп так и не дождался.
Охоты в Кировской области
Сейчас у него юбилей – 10 лет – он в прекрасной форме, и на очередной успешный сезон я в очередной раз рассчитываю.
Но к круглым датам принято какие-то итоги подводить – и хочется о результатах наших с ним охотничьих путешествий рассказать.
Только сначала предварю рассказ тем, где это всё происходило. Первое – ещё с 1984-го в Кировской области в виде исключения (уж не знаю, почему), охоту с легавыми и спаниелями разрешили раньше начала летне-осеннего сезона открывать. А второе – с 1993-го обществу охотников Кировскому каким-то образом удалось получить Бахтинские луга – это угодья поймы Вятки. По сути – пересечённая мелиоративными каналами на части территория сплошных сенокосов, пастбищ и участков лиственных лесов. То есть для спаниелистов и легашатников из областного центра, который рядом совсем – рай земной для охоты на коростелей, бекасов, дупелей и прочую болотную дичь. Потому что никаких ночёвок, никаких длинных переездов (особенно из-за постоянно растущих ж/д тарифов), а 2-3 раза в неделю на несколько часов выехать поохотиться – запросто!
Но мы с Чепом обычно ездили с ночёвкой, на 2 дня – поскольку так сложилось, что в одной деревеньке поблизости был у нас личный охотничий домик. Одним словом, промышляли мы тут и зайцев, и боровую дичь, хотя в основном ходили на уток. Заброшенные поля и хвойно-лиственные леса на берегах нашей речушки Чепцы для такой охоты подходили идеально.
Да, и я говорил уже, что 3 года до этого приходилось мне охотиться без собаки. И потому стандартной добычей за целый сезон становились у меня обычно 2-3 бекаса и дупеля, а к ним дюжина уток. А ведь до этого я с Нерой привык к богатой добыче на болотах на «мелочь» – куликов и прочих пастушковых. И без собаки мне этого недоставало – ужас как. Вот об этом вспомнив, я и выбрал после слов жены именно русского спаниеля. Что изменилось?
Голая охотничья статистика
Я подсчёты вёл – и вот что за 10 лет охоты с Чепом, моим маленьким, но бесценным помощником, у нас получилось (уж простите за голую статистику и цифирь). Птиц мы добыли аж 960! 400 с лишним дупелей (максимум за сезон – 116), 163 кряквы, почти 150 коростелей, почти 60 бекасов, в среднем по 30 турухтанов, свиязей и чирков-трескунков, 18 тетеревов, 15 рябчиков и до десятка каждых – широконосок, погонышей, перепелов, гаршнепов, глухарей, хохлатых чернетей, и вальдшнепов.
В общем, по сравнению с «доспаниелевским» периодом добыча моя возросла по некоторым видам птиц в 40-50 раз!
Охота на водоплавающую и болотную дичь
Почему больше всего дупелей получилось – потому что я с ними Чепа ещё во время натаски познакомил в первую очередь, и диплом свой первый пёс мой именно за них получил. Так что интересы наши с ним по этой птице совпадали, в Бахтинские луга мы ездили в основном ради неё, и меньше 20 штук за сезон не добывали ни разу (в один год было и 113). Может, то же самое получилось бы и с бекасами – но после активной мелиорации в Кировской области бекаса стало в разы меньше, да и цены после перестройки на боеприпасы поднялись солидно. Так что бекасов я стал стрелять выборочно, и в результате получалось у нас добыть 1 бекаса в среднем за двухдневный выезд – хотя Чеп работал по ним ничуть не хуже, чем по дупелям. А коростелей полторы сотни получилось, поскольку для спаниелей эта птица считается самой азартной дичью.
Глядя на то, как Чеп их брал – кино можно было снимать! Броски и замирания чередовались одни за другими, а пару раз он прямо на взлёте их хватал.
И это при том, что коростель для меня был дичью, которую я добывал разве что при переходах с одного места на другое, а не целенаправленно – где-то между засадой на крякв и дупелей. И всё равно в среднем штук по 5 за выезд мы их брали. Ну а все остальные птицы, которых к болотной дичи относят, были, что называется, штучными. Турухтан, например – вид пролётный, как и гаршнеп. Второго я и стрелял не особо – маленький, а первого ни одного не добыл бы, кстати, без спаниеля. Да и не каждый год они на Вятке появлялись.
К тому же стрелять в них обычно приходится сразу по стайке, и добывать приходится подранка после выстрела дробью. Попробуй, найди его без собаки!
Да с Чепом даже добыча уток вдвое у меня возросла – поскольку и новые места охоты возможной добавились, и проблема добыча утки, упавшей в воду, с появлением собаки исчезла напрочь.
Охота на боровую дичь
То же и с боровой дичью. На неё я вообще охотился нечасто. Так что всё, что мы с Чепом взяли – результат встреч «лицом к лицу», так сказать. Но даже тут без собаки и близко такого количества этих птиц я бы не добыл. Помню, наткнулись как-то на окраине деревушки заброшенной какой-то на выводок тетеревов. Пока те вспархивали, я дуплетом быстро стрельнул, но промазал.
Тетерева – кто куда: и в бурьян, и в избушки полуразвалившиеся. Кто бы их там искал?
Но Чеп трёх выгнал-таки, поставил на крыло – и вот тогда я их уже точно снял. Только в таком бурьяне, какой там рос, я бы их ни в жизнь не нашёл – а Чеп сыскал всех в момент. Причём косача одного, из молодняка, откуда-то из подвала, сверху на котором брёвна от стены рухнувшей лежали, вообще нюхом своим почуял. Встал над провалом и глядит то вниз, то на меня. Я и не понял сначала – только потом сообразил, спустился туда кое-как и еле трофей свой там сыскал.
А в последние годы ещё у меня увлечение появилось – на вальдшнепа ходить. Это такая себе палочка-выручалочка в самом конце сезона, в ноябре. На водоёмах уже ледок, никаких куликов или уток днём с огнём не найти. А вальдшнепы в колках леса да по канавам сухим заросшим в ивняке ещё сидят. И задача боевая Чепа – на меня их выгнать, под выстрел. А еще научились глухарей искать.
Но полёт у вальдшнепа быстрый, навыков по нему у меня не особо, так что в основном выходили подранки. А как их найти, с маскировочной вальдшнеповской окраской и затаившихся в траве, без спаниеля?
С погонышами и коростелями, кстати, история та же. В тот, «безсобачный» период, приходилось мне даже при точном попадании провожать взглядом птицу до места падения, и до боли в глазах напрягаясь, не мигая почти, стараясь не отвести глаз от того места, идти туда и искать. А если при этом вспугивал другую – взгляд всё равно отвлекался, и пиши пропало. Особенно если и по второй стрелял.
Не ходите на охоту без собаки!
Если подытожить – со спаниелем потери подранков дичи (и даже битой намертво, но падающей далеко в воду) снизились практически до нуля. Разве что нырявших уток мы упускали – несерьёзно раненых. И без трофея уж оставались. Так что счастливых дней и часов в нашей охоте за 10 лет с Чепом было так много, что и не описать. Жаль, конечно, что долго это не продлится – собачья жизнь короче нашей. Но жизнь такая, какая есть.
