Принцесса — народный лидер
5 июня 1857 года вспыхнуло восстание в княжестве Джханси (нынешняя область Бунделханд штата Уттар-Прадеш) под предводительством рани (принцессы) Лакшми-Баи. Собственность европейцев и их индийских прислужников была разграблена, а официальные документы сгорели в кострах. Многие английские офицеры с семьями укрылись в форте Джханси, не успевших спрятаться убили. Когда к вечеру 8 июня осажденные сдались, их согнали в близлежащий сад и просто перебили. По свидетельству очевидца-англичанина, «в Бунделханде мало кто владел мечами или ружьями с фитильными замками; но даже вооруженные копьями, косами, палками с железными наконечниками и импровизированными топорами, переделанными из хорошо заточенных мясных тесаков, прикрепленных к палкам, мятежники воображали себя воинами, провозглашали своих королей, переставали повиноваться чужакам. Никогда еще не свершалось революции такой скорой и полной…»
| Одна из руководителей восстания — рани (принцесса) Лакшми-Баи |
Тем временем восстание в Бхайпуре, регионе на западе Бихара и на востоке Уттар-Прадеш, возглавил 75-летний Кунвар Сингх с младшим братом Амаром. Сорок миллионов местных жителей боготворили его как «отца бхайпурцев». Ненавидимый британцами, он был с не меньшей силой любим повсюду между Калькуттой и Лакхнау и по обе стороны Ганга. Невзирая на почтенный возраст он лично участвовал в сражениях и организовал затяжную партизанскую войну. Под его знамена встали Динапурские полки повстанцев, он прошел с ними до Банда, Канпура, Лакхнау и Азангара, пересек Ганг и, вернувшись домой, погиб, сражаясь за освобождение Джагдишпура, где родился.
Осада Дели
Британцам понадобилось время, чтобы собрать силы. Часть войск была переброшена из метрополии и Сингапура по морю, часть, после окончания Крымской войны — по суше через Персию, некоторые — из Китая. Две группировки европейских войск медленно двинулись к Дели, перебив в сражениях и перевешав множество индийцев. Силы британцев (к которым добавились два подразделения гуркхов) встретились у Карналы, и в сражении с основными силами повстанцев у Бадли-ке-Серай отбросили их к Дели.
Осада города продолжалась с 1 июля по 21 сентября. На первых порах повстанцы превосходили войска Компании по численности, и окружение не вполне было завершено, так что казалось, что в осаде находятся британцы, а не делийцы. 14 августа прибыло подкрепление британцев, сикхов и пуштунов. 7 сентября англичане, получив осадные орудия, пробили бреши в стенах. 14 сентября британцы попытались начать штурм через бреши и Кашмирские ворота, но понесли тяжёлые потери. Британский командующий пытался отступить, но был удержан своими офицерами. После недели уличных боёв Компания захватила город.
Британцы начали уничтожать и грабить город; множество индусов были убиты в качестве мести за расправы повстанцев над европейцами. Английская артиллерия расстреляла главную мечеть с окрестными зданиями, в которых проживала мусульманская элита со всей Индии. Великий Могол Бахадур Шах был арестован, а два его сына и внук расстреляны.
Лакшми-Бай
Одной из предводительниц восстания была вдова одного из индийских князей, Лакшми-Бай. Британские власти восстановили её против себя, заявив, что княжество её мужа после его смерти отходит британской короне. И это несмотря на то, что покойный успел завещать всё своему пятилетнему племяннику. Лакшми, согласно завещанию, должна была стать при малыше регентом.
Княгиня долго и безрезультатно пыталась вернуть княжество законным путём, обивая пороги чиновников, но из этого ничего не вышло. Захваченное раз Британия уже из своих рук не упускала.
Когда княжество присоединилось к восстанию, в одной из крепостей заперлись шестьдесят британцев — включая женщин и детей. Они просили помощи и защиты Лакшми, но у неё не было ни своего войска, ни авторитета среди сипаев. В конце концов, повстанцы предложили британцам сдаться и уйти из крепости, пообещав, что их никто не тронет. Как только британцы вышли из ворот, их убили.
Возможно, именно это жестокое убийство заставило Лакшми-Бай после ухода мятежных сипаев обратиться к британским властям. Она снова заверила их в своей верности и просила вернуть ей княжество, чтобы она могла навести порядок. Британцы открыто заявили, что считают её сообщницей бунтовщиков и, что называется, послали. Это было, наверное, самое нелепое, что они могли сделать. Без их грубости Лакшми-Бай не стала бы одной из предводительниц мятежников.
Тут надо остановиться на её личности. Дело в том, что Лакшми-Бай в детстве растили примерно так же, как . Она с детства владела воинским искусством, умела драться двумя саблями, ездить верхом. Муж отнёсся к её причудам благосклонно, и Лакшми-Бай, став княгиней, обучила воинскому искусству и своих служительниц — настоящий отряд амазонок.
Лакшми-Бай не просто поддерживала повстанцев, она участвовала в битвах лично. Она не только сражалась, но и, разбираясь в стратегии, отдавала эффективные приказы. Её присутствие в рядах мятежников вдохновляло их так же, как если бы ожила сама Разия. Погибла Лакшми в одном из боёв.
Ход событий
Поводом к восстанию стало нарушение британской администрацией местных религиозных норм. Весной 1857 года среди сипаев разнёсся, по-видимому, не лишённый оснований слух о том, что в смазку патронов, которые приходилось надкусывать зубами, входит свиной и говяжий жир. Это было оскорбительно как для мусульман, так и для индусов. Сипаи отказывались подчиняться своим командирам, дисциплина падала. Ост-Индская компания прекратила поставлять в Индию патроны, смазанные подозрительным составом, но недоверие сипаев только росло. В мае в гарнизоне Мирута близ Дели в тюрьму были посажены 85 сипаев, отказавшихся пользоваться новыми патронами. Их товарищи начали бунт: по городу прокатилась волна поджогов и убийств не только европейцев, но и христиан любой национальности. Из-за нерешительности британских офицеров восстание распространилось. В большинстве гарнизонов Северной Индии открывались двери тюрем и начинались беспорядки. При этом оставались области верные англичанам: Пенджаб, Кашмир, Мадрас, Бомбей и др. Многие из них даже поставляли добровольцев для защиты колониальных порядков.
Бунтовщики двинулись на Дели, где находился уже дряхлый и абсолютно бесправный Великий Могол — Бахадур Шах II. Великому Моголу, во владения которого ворвались мятежники, не оставалось ничего иного, кроме как, формально возглавить это движение и назначить правящий совет. Хотя воля этого человека уже ни на что не могла повлиять, простой армейский мятеж с этого момента приобрёл статус национально-освободительного движения. Одобрение Великого Могола привело в стан сипаев и гражданское население Индии. Однако британцы не собирались просто так отдавать Дели. В начале июня город, в котором заперлись 30 тысяч мятежников, был осаждён. В сентябре сопротивление сипаев было сломлено, и после нескольких дней кровавой резни Дели снова покорился Британии. Англичане расправились с двумя сыновьями и внуком Бадур Шаха, а самого Великого Могола отправили в ссылку.
Впрочем, для восстания потеря Дели уже не имела серьёзного значения. В начале осени 1857 года основной областью мятежа стала долина Ганга. Центр антибританских сил переместился в город Лакхнау – столицу области Авадх. Здесь мятеж поддерживали не только военные, но и почти всё крестьянство. Один из местных чиновников – Нана Сахиб, надеявшийся занять место Великого Могола, попытался использовать восстание в своих интересах. С одной стороны, он формально возглавил мятеж, но, с другой – понимая сомнительность статуса главаря бунтовщиков, не раз спасал от расправы англичан. После поражения в битве за Канпур в конце 1957 года и начавшегося отступления сипаям пришлось избавиться от пленных и убить около двухсот детей и женщин, укрывшихся под защитой Нана Сахиба. Потерявший после этого доверие англичан Нана Сахиб бежал в Непал, дальнейшая его судьба до сих пор остаётся неизвестной.
После взятия Канпура британцы двинулись в Лакхнау, где оставался маленький очаг сопротивления мятежникам – около полутора тысяч британских солдат и сипаев, оставшихся на британской службе, и примерно столько же гражданских укрылись в укреплённой британской резиденции и уже несколько месяцев выдерживали осаду. Несмотря на бегство Нана Сахиба, взять Лакхнау было не так и просто. Тут сформировался прочный координационный центр ранее стихийного и неорганизованного восстания. Только в марте 1858 года город пал, после чего восстание начало терять силу. Очаги сопротивления оставались только в наиболее труднопроходимых и далёких от крупных центров областях. Одним из последних серьёзных оплотов мятежников стало маленькое государство Джханси, которым правила вдова раджи – Лакшми Бай. Лакшми Бай действовала в собственных интересах, то примыкая к мятежникам, то называя себя в письмах к британской администрации жертвой обстоятельств, вынужденной подчиняться бунтовщикам, то протестуя против засилья англичан в письмах к местной знати. В конечном итоге, правительница окончательно решила примкнуть к восстанию. Британцы взяли Джханси, но Лакшми Бай и её сторонники успели бежать в крепость Гвалиор – одно из мощнейших сооружений Северной Индии. Впрочем, мятежники смогли удерживать эту твердыню только три недели. После того как Лакшми Бай была убита во время осмотра крепостных стен, британцы быстро сумели овладеть Гвалиором.
К началу 1860 года были подавлены последние мелкие очаги сопротивления в отдалённых уголках Авадха.
Две цивилизации — одна жестокость
Индийцы, живущие в рамках древних традиционных норм и незнакомые с христианской моралью европейцев, совершенно не ожидали, что на обычные для их внутренних войн действия британцы отреагируют, как на сотрясение основ человеческой морали.
Во время резни в Канпуре было убито почти 400 британцев, резня в Джханси унесла жизни 77 человек, 50 англичан были растерзаны в Дели, 31 — в Мееруте и 167 — в Лакнау. Всего, по различным оценкам, было убито от тысячи до полутора тысяч европейцев, в том числе мирных жителей, женщин и детей.
Причиной английской жестокости стал шок, который испытало британское общество, увидев, как ведутся войны за пределами Европы. Британцы стали мстить, забыв про нормы морали и правила ведения войны, которые сами же провозглашали.
Что касается подавления мятежа, то лишь один пенджабский поход привел к совершению не менее 628 казней по приказу военного командования, 1370 казней по распоряжению гражданских властей и 386 казней по приговору смешанных военных и гражданских судов.
Поистине страшной местью завершилась история, начатая жестокостью, которая возмутила весь цивилизованный мир.
Распространение восстания
Новости о падении Дели, благодаря телеграфу, быстро распространились по Индии. Многие гражданские чиновники бежали в безопасные места со своими семьями. В Агре в 260 км от Дели 6 тыс. европейцев укрылись в местном форте. Это бегство придало повстанцам смелости. Военные частью доверяли своим сипаям, частью пытались их разоружить для предотвращения мятежа. В Бенаресе и Аллахабаде попытки таких разоружений вызвали бунты. Восстанием оказался охвачен Канпур, где сторонники Нана Сахиба устроили жесточайшую резню мирного населения (), а также вассальное княжество Джханси, которое на тот момент управлялось вдовой — Лакшми Бай.
По мере распространения восстания в Индии начал разрастаться раскол. Бахадур Шах объявил о восстановлении власти Великих Моголов, чем были недовольны маратхи, желавшие своего государства, и авадхи, настаивавшие на правлении собственного наваба.
Одна из участниц Сипайского восстания — рани Лакшми Баи.
Со стороны некоторых мусульманских лидеров раздались призывы к джихаду, однако вскоре вспыхнули разногласия между суннитами и шиитами. Многие сунниты отказывались присоединяться к восстанию, считая его шиитским. Часть мусульман, например, исмаилитский лидер Ага-хан I, поддержали британцев.
Сикхи и пуштуны Пенджаба и Северо-Западной границы поддержали британцев и оказали помощь в подавлении восстания в Дели.
Отношение туземных государств Индии к восстанию.
В 1857 году Бенгальская армия состояла из 86 тыс. человек, из которых 12 тыс. европейцев, 16 тыс. пенджабцев и 1500 гуркхов. Всего в Индии находилось 311 тысяч чел. туземных войск в трёх армиях, 40 160 европейских войск, 5362 офицера. 54 из 75 регулярных полков туземной пехоты Бенгальской армии взбунтовались, хотя некоторые были немедленно уничтожены или развалились после того, как сипаи разбежались по домам. Почти все оставшиеся были разоружены. Все 10 полков Бенгальской лёгкой кавалерии восстали.
Бенгальская армия также насчитывала в своём составе иррегулярные полки — 29 кавалерийских и 12 пехотных. Многие из них также поддержали восстание.
На 1 апреля 1858 года число лояльных Британии солдат Бенгальской армии составило 80 053. Эта цифра включает большое количество солдат, спешно набранных в Пенджабе и на Северо-Западной границе.
В 29 полках Бомбейской армии произошло три мятежа, в 52 полках Мадрасской армии мятежей не было, хотя один из полков отказался отправляться на службу в Бенгалию.
Большая часть Южной Индии осталась пассивной. Многие местные княжества управлялись низамами Майсурской династии и напрямую не подчинялись Британии.
Великий Могол Бахадур Шах Зафир объявил себя единственным законным правителем всей Индии (соответствует территории современных Индии, Пакистана и Бангладеш). Он начал чеканить монеты со своим изображением и потребовал от населения присяги на верность. Эти меры, однако, оттолкнули от восставших сикхов и пенджабцев, не желавших восстановления мусульманского правления Великих Моголов.
Сипаи смогли отбросить силы Компании и захватить ряд стратегически важных пунктов, однако затем начало сказываться отсутствие централизованного командования. У восставших был ряд природных лидеров, таких, как Бахт Хан (которого позднее Великий Могол назначил главнокомандующим, взамен собственного сына, показавшего неэффективность), но большинство было вынуждено оглядываться на раджей. Некоторые из них оказались хорошими лидерами, но многие — нет.
Рао Туларам, правитель Харьяны, попытался получить оружие у России, но умер по дороге. Когда позднее племенной вождь Пешавара предложил помощь, Великий Могол ответил, что в Дели лучше не отправляться, потому что сокровищница пуста и армия становится неконтролируемой.
Ход событий и суть восстания сипаев
В ходе событий восстания сипаев британцы применяли страшную казнь, так называемый дьявольский ветер: приговорённых привязывали к жерлам пушек и давали залп
Когда сипаи отказались использовать новые патроны, среди них начались массовые протесты, и англичане начали направо и налево раздавать им смертные приговоры (в большинстве случаев заменяя их и итоге каторгой). Вскоре начались массовые бунты сипайских полков, причём часть сипаев сохранила лояльность англичанам, не перейдя на сторону восставших. Бунты сопровождались убийствами гражданских лиц (британцев), включая женщин и детей. После первых успехов мятежники выступили в Дели, столицу, где попросили Великого Могола Бахадура Шаха, последнего индийского падишаха, возглавить их. Он никак не ответил на их просьбу, вероятно, опасаясь последствий, но многие его придворные поддержали восставших. Тем временем мятежники попытались завладеть всем Дели, в особенности арсеналом, но англичане, понимая, что не смогут защитить его, взорвали арсенал. Взрыв был чудовищным, районы города вокруг него пострадали, погибло много людей, и известия об этом привели к восстанию всех сипайских полков, расквартированных вокруг Дели. С этого момента события восстания сипаев начали развиваться очень стремительно.
20 интересных фактов о Конституции РФ
25 интересных фактов об атмосфере
В итоге падишах поддержал мятежников, и новые очаги восстания начали вспыхивать по всей Индии. Некоторые сипайские полки сохранили верность британской короне, но их всё равно попытались на всякий случай разоружить, что спровоцировало бунты и в них. По сути, восстание сипаев состояло в основном именно из этих наёмников, хотя на его фоне падишах заявил о восстановлении империи Великих Моголов. Но среди мятежников начались религиозные распри, которые их замедлили и ослабили, а англичане тем временем стянули значительные силы из соседних регионов. Из-за отсутствия у них централизованного командования британские войска сумели перехватить инициативу в свои руки, и с этого момента ход событий восстания сипаев был предрешён. Разбив сипайские войска, англичане осадили Дели, взяли его штурмом и разграбили. В итоге восстание сипаев было подавлено.
Листовки и лепешки
Надо заметить, что для широкого распространения своих идей и обеспечения поддержки восстания сипаи использовали весьма занимательные способы. 30 мая 1857 года взбунтовался гарнизон, расквартированный в Лакхнау, положив начало беспорядкам во всем регионе. В Лакхнау, так же как в Дели и в Мируте, мятеж сопровождался поджогами жилищ, нападениями на британских офицеров, грабежами и стрельбой. Однако в укрепленном пункте городка сумел закрепиться британский командующий Генри Лоуренс с гарнизоном численностью 1 700 человек. Первые попытки мятежников прорвать укрепления потерпели неудачу. Тогда они открыли артиллерийский и ружейный огонь. Повстанцы пытались подорвать стены, используя потайные ходы, это приводило к вооруженным стычкам под землей. После 90 дней боевых действий потери британцев составили больше 1 000 человек, но позиции они не сдали. 18 ноября новый главнокомандующий войсками империи в Индии сэр Колин Кэмпбелл поддержал упорных осажденных силами своих войск, и англичане сохранили за собой Лакхнау.
Именно во время этих событий мятежники начали распространять прокламации с описанием своего плана действий. Как заправские полевые психологи, они использовали беспроигрышный прием: заменили в листовках официальный язык старых властей — фарси на разговорный хиндустани. 25 августа 1857 года лидер повстанцев принц Фероз Шах обнародовал подробную программу мер по преобразованию управления, налогов и финансов. Законопроект, разработанный в расчете на самые широкие слои населения от имени «правительства Бадшах Бахадур Шаха», предусматривал абсолютную власть заминдаров (землевладельцев) на их землях, а право на торговлю предоставлялось только предпринимателям-индийцам, которые получали при этом возможность бесплатно использовать «паровые суда и экипажи». Более того, лидеры повстанцев пообещали, что сипаям повысят жалованье, на государственную службу будут принимать только индийцев, представители высших каст будут брать на работу представителей низших, а священнослужители и ученые люди получат землю в свободное пользование.
По мере того как британцы восстанавливали силы, перед бунтовщиками в полный рост вставала необходимость скрытой, но эффективной мобилизации. С этой целью они начали распространять «кодовые» чапатти (лепешки из низкосортной муки — основной продукт питания в Северной Индии), которые использовали следующим образом: «охранник» (нечто вроде выборного шерифа) из одной деревни изготавливал две чапатти и передавал одну из них «охраннику» в другой деревне с указанием испечь еще десять. Последний оставлял одну лепешку себе в подтверждение участия его деревни в мятеже, а десять раздавал — по две каждому — связным из пяти других деревень, с такими же инструкциями. Чапатти, вероятно, при этом надкусывались «договаривающимися сторонами» — таков был старый индийский способ «росписи на договоре». Эта техника оказалась настолько продуктивной, что даже колониальные власти не могли не отметить ее эффективность. Как впоследствии писал один из британских офицеров, полковник Джейкоб: «…трудно передать, насколько продуманным был покров тайны, которым окутали весь заговор, распространение планов, тщательность, с которой каждая группа заговорщиков работала в отрыве от других, скрывая своих контактеров».
«Лепешечный» телеграф работал без сбоев. Получив от сипаев сигнал, землевладельцы и крестьяне деревень поблизости от Лакхнау, например, Ситапура, немедленно брались за оружие: нападали на ростовщиков и торговцев, расхищали собственность, грабили и убивали. Повстанцы боялись потерпеть неудачу и попустительствовать надругательствам над верой, и это в совокупности оказывалось большим стимулом. Страх и хаос сплачивали людей, разжигая новую ненависть к чужестранцам, подталкивая к насилию.
Дели — старт мятежа
После падения Красного форта в Дели сипаи развернули штыки против всего, ассоциировавшегося для них с символами британской власти и колониального гнета. Нападениям подвергалась собственность фиранги (foreigners — «иностранцы»), Банк Дели, дома европейцев, находившиеся в окрестностях, военные городки британской армии — все объекты были захвачены и разграблены. Пал и оплот британской власти — казначейство. Находившиеся там ценности немедленно отошли Бахадур Шаху. Для нарушения связи повстанцы разрушали телеграфные станции и железнодорожные линии; из тюрем выпускали заключенных… Нападениям подверглась и церковная собственность: сипаи были уверены в преднамеренном искоренении британцами индуизма и ислама через пропаганду христианства. Самый яркий пример подобных нападений — история делийской церкви Сент-Джеймс (Св. Иакова), построенной в 1837 году. Само здание пострадало незначительно, но, как сообщают очевидцы, его «полностью разграбила обезумевшая, кричащая толпа, вытащившая все, вплоть до стульев, скамеек и подколенных подушечек, глумясь, звонившая в церковные колокола, перед тем как сбросить их с колокольни и перерезать веревки».
Восставшие безжалостно убивали европейцев. По Дели поползли слухи о том, что англичанок принуждали проходить по улицам нагими, на глазах у всех насиловали и отрезали им груди, не щадя даже маленьких девочек… Наиболее активно распространяли эту информацию белые христианские священники, но вот глава разведывательного департамента Уильям Мюйр писал: «Во многих рассказах о жестокостях и кровопролитии фигурируют истории об изнасилованиях, которые, по моим наблюдениям и имеющейся информации, не имеют сколько-нибудь удовлетворительных доказательств».
Когда британцы восстановили контроль над Дели и подавили мятеж, было уже слишком поздно: бунт дал толчок общенародному восстанию. Поднялись сотни тысяч людей в Северной и Центральной Индии, включая Лакхнау в области Авадх, Канпур, Джанси, Барельи, Аррах и Джагдишпур.
Сипаи снимают форму
В ночь 4 июня 1857 года взбунтовались сипаи, находившиеся под командованием генерала Уилера в Канпуре. Один из них заявил: «Вы змеи, и пощады вам не будет». Восставшие избавились от униформы и смешались с толпой. Охваченные мятежным духом широкие народные массы были готовы уничтожать всех богатых, вне зависимости от принадлежности к «оккупантам». Под давлением мятежников маратхский пешва (что-то вроде наследственного премьер-министра в индийском государстве Маратхи) Нана Сахиб, испытывавший симпатию к восстанию, возглавил канпурских повстанцев. Вторым лидером стал его соратник Тантиа Топи. 25 июня Нана Сахиб, руководствуясь тактическими соображениями, пообещал британским военным и их семьям, укрывшимся в Канпуре, право безопасного отступления при условии, если они сдадутся. Выбора у Уилера не было, и он согласился. Однако во время последовавшего за этим конвоирования пленных к лодкам началась стрельба. Историки до сих пор спорят, какая сторона открыла огонь первой. Так или иначе, лодки загорелись, и началась резня, после которой остались горы окровавленных тел. Всех мужчин уничтожили. Нескольких выживших женщин и детей отправили в Биби-Гхар (Дамский дом) в Канпуре. 15 июля, когда восставшие испугались возможного нападения приближающихся колониальных войск, был отдан приказ их уничтожить. Местные сипаи отказались подчиниться этому приказу, тогда с городского рынка вызвали четырех мясников, которые убили заложников и расчленили их тела тесаками.
Резня в Канпуре, когда были уничтожены все англичане в городе
После этой бойни Тантиа Топи предпринял ряд мер по мобилизации местных лидеров и координации их действий: рассылал воззвания и письма с информацией о ходе восстания, об опасностях, о необходимости защитить самого Топи. Звучали прямые призывы к открытой войне против врага и против его религии — христианства. Вскоре все пригороды Канпура были охвачены восстанием. Один из жителей такого пригорода — Сагаранпура вел дневник, где записал: «Первыми пострадали банкиры: их либо грабили, либо заставляли откупаться от налетов. Ростовщиков и торговцев принуждали отдавать бухгалтерские книги и долговые расписки, припомнили все прежние обиды. Целью нападений было избавиться от старых долгов, обнулить счет, а то и просто пограбить». О повстанцах он пишет: «…нельзя было не восхищаться фанатичной отвагой, не позволявшей им унижаться просьбами о милости, поднимавшей на борьбу против гонителей». В области Муззафарнагар «ежедневно, если не ежечасно совершались жестокие преступления, и не скрытно, под покровом ночи, а в открытую, при свете дня. В большинстве случаев жертвами становились заимодавцы и предприниматели, многим из которых приходилось, к своему ужасу, платить таким образом за собственную алчность и ненасытность».
Продолжение борьбы
Борьба продолжалась. Рани Джханси и ее сподвижники собрали новое войско. Влившись в армию пешвы Махараштры, они с боем захватили Гвалиор, раджа которого Синдхия верно служил англичанам. Выступи княжество Гвалиор само и раньше в поддержку восстания, ход его принял бы иной оборот. Это было сильное княжество с десятитысячным войском.
Гвалиорская крепость
…Сегодня Гвалиорская крепость является крупнейшим памятником-фортом Индии. Большое ровное плато, почти с вертикальными склонами. Могучие стены, мощные бастионы. Далеко вокруг крепости — никаких природных укрытий. Все подступы к ней хорошо простреливаются. Крепость и больше по размеру, и лучше укреплена, чем в Джханси. Такое сооружение взять потруднее. Сложные и противоречивые события видели стены старой крепости.
Gregory House
03.10.2019
Верещагин присочинил
Верещагин считал, что такая казнь вселяет в индийцев максимально возможный страх. По его мнению, индийца, особенно из высшей касты, приводит в неописуемый ужас перспектива быть смешанным при погребении с телами людей из низших каст:
«Европейцу трудно понять ужас индийца высокой касты при необходимости только коснуться собрата низшей: он должен, чтобы не закрыть себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы после этого без конца… Тут может случиться, ни больше, ни меньше, что голова брамина о трех шнурах ляжет на вечный покой около позвоночника парии – бррр! От одной этой мысли содрогается душа самого твердого индуса! Говорю это очень серьезно, в полной уверенности, что никто из бывших в тех странах или беспристрастно ознакомившийся с ними по описаниям не будет противоречить мне».
Это объяснение, которое, как нетрудно заметить, легло в обоснование такой казни сценаристом советского фильма про принца Даккара—капитана Немо, не может быть принято по следующим причинам.
Во-первых, только парии считаются в Индии неприкасаемыми для высших каст, и весь произведённый словами Верещагина гротеск про религиозные обычаи – просто непонимание тонкостей или сознательное преувеличение, рассчитанное на улов простодушной публики.
Во-вторых, перерождение после смерти индусу гарантированно. Но даже если бы такой образ смерти как-то негативно влиял на последующую реинкарнацию, то следовало бы ожидать, что, наоборот, стремление его избежать придавало бы сил для сопротивления, и эффект от этой казни был бы обратным.
Международный резонанс
Чтобы перебить впечатление от своих неудач в начале восстания сипаев, а потом — его жестокого подавления, правительство метрополии пыталось переключить внимание международной прессы сетованиями на то, каким ужасам подвергаются британцы в Индии. Однако во многих британских газетах звучали и выражения симпатии в адрес индийцев
Так, например, сэр У. Расселл, знаменитый корреспондент «Лондон Таймс», писал: «Мы наблюдаем не просто войну рабов… но войну религиозную, войну расовую, и войну мщения и надежды, войну за национальное самоопределение, войну за то, чтобы, после свержения ига пришельцев, вернуть Индии всю полноту национальной власти и влияние национальной религии». В поддержку дела повстанцев высказывалась и французская пресса. «Л’Эстафет», популярная республиканская газета, 29 августа 1857 года писала: «Если англичане будут продолжать настаивать на жестокой политике угнетения, великие державы, и Франция в первую очередь, должны будут вмешаться в происходящее, дабы быть уверенными в том, что с индийцами не обращаются, как со стадом скота, предназначенного на убой». Пресса Франции осудила преступления Ост-Индской компании и методы британских колониалистов, на которые возлагалась основная ответственность за начавшийся мятеж. Даже дипломатичная «Ревю де Дю Монд» писала: «Компания мало беспокоится об ослаблении ига. В течение последних десяти лет она широко практиковала применение системы аннексий, лишение собственности, конфискации. Она изменила систему землевладения, лишив силы все официальные договоренности».
В Италии мнения разделились. Джузеппе Массари отмечал в «Ривиста Контемпоранеа»: «Очень многие, путаясь в расах и географии, вообразят, что индийский мятеж является попыткой добиться независимости в целях сформировать индийскую нацию. Но те, кто умеет думать и кому знакомо реальное положение вещей, не впадут в такое грубое заблуждение. Бунт сипаев является лишь актом военного неповиновения, разжигаемым религиозным фанатизмом; стремление к независимости и свободе не имеет с этим ничего общего». А вот один из ведущих итальянских журналов, генуэзский «Италиа дель Пополо», выступил с осуждением британских деяний в Индии: «Англия применяет в Индии репрессивные меры воздействия… Обманом, вероломством и жестокостью она захватила земли Короля и принцев, являющихся ее друзьями и союзниками. В нарушение договорных обязательств она продлевает сроки действия прав заимствования. Короче говоря, она навлекла на собственную голову проклятия 150-миллионного народа, чей глас… достигнет трона Господнего, взывая к отмщению, и оно будет ниспослано».
Как и в большинстве стран Европы, в российской прессе не наблюдалось единодушия в отношении мятежа. «Русский Вестник» отмечал: «Мы не симпатизируем внешней политике Англии, в отношении которой у нас по ряду вопросов имеются разногласия. Однако мы всегда будем проявлять великодушие и честность, признавая единство наших задач. В этом мы союзники; в этом мы солидарны». Однако «Петербургские Ведомости» откликнулись публикацией серии статей под общим заголовком «Письма об Ост-Индском восстании», в открытую выражая симпатию делу повстанцев в Индии. Резко обличая политику английского правительства, редактор газеты А.А. Краевский заявил: «Англичане прибегают к римской тактике сокрытия или отрицания собственных промахов. Само устройство Индо-Британской империи несет в себе смертельный эмбрион».
Мятеж 1857 года потряс сами основы имперского правления в Индии, оказав воздействие и на большинство остальных колоний. Британцы более не могли представлять колонизацию обоюдовыгодной как для колонизаторов, так и для колонизируемых. Отчаянно пытаясь сохранить Индию в качестве колонии, британская корона распустила Ост-Индскую компанию, передав управление Индией напрямую правительству Великобритании. Прошли административная и военная реформы. Воззвание королевы обещало «уважать чувства преданности, которые индийцы испытывают к землям, унаследованным ими от их предков», «в законотворчестве и правопорядке надлежащим образом учитывать исторически сложившиеся порядки, обычаи и традиции Индии».
А для самой Индии 1857 год стал поворотным — индийцы как нельзя более доходчиво обозначили свое стремление к самостоятельности, хотя до обретения независимости и оставалось еще почти столетие.
Мега Кумар
Не учите сипаев винтовку чистить
